Она работала сторожем на территории Хакасской оросительной системы и истопником «буржуек» в конторе. Рядом, за кирпичной стеной, находилось овощехранилище, где тоже сторожила пожилая женщина. В конце пятидесятых прошлого столетия сторожам ружей не полагалось, да и стрелять они не умели. Но для устрашения нечистых на руку людей выдавали солидные колотушки, которыми ночью сторожихи стучали по заборам, амбарам в своих владениях, давая понять, что государственное добро под надёжной охраной. Иногда поздно вечером приезжало начальство, проверять: всё ли в порядке? К слову, на зиму это начальство выдавало сторожам белые овчинные полушубки, которые остались ещё со времён Великой Отечественной.
На этот раз Алексей Иванович, начальник оросительной системы, приехал на мотоцикле «Урал». Жена его умерла лет пять назад. Ходил бобылём, присматриваясь к бабёнкам.
После войны вдов было немало. И все они мечтали о простом женском счастье. Ростом Алексей Иванович был невелик и далеко не красавец, лысоват, но фигура скроена ладно. Пока ни одна бабёнка не приглянулась ему, только вот эта сторожиха Семёновна... Маленькая, кругленькая, весёлая, говорливая и умела стряпать вкуснейшие рыбные пироги. Он несколько раз приносил ей добрую рыбу и просил испечь в русской печи большой пирог. Одну половину забирал себе, вторую оставлял Семёновне и её ребятишкам. Знал Алексей Иванович, что у Семёновны муж умер от фронтовых ран три года назад, что остались с ней две девчонки — послевоенные последыши, семи и десяти лет. Старшие же дети уехали по большим городам, но часто проведывали мать. Семья у Семёновны была хорошая, работящая, как и сама хозяйка.
Однажды Алексей Иванович пришёл в гости с бутылочкой красного вина — отведать свежеиспечённого рыбного пирога, и заговорил ласковым голосом:
— Ну что, Семёновна, не устала ты жить одна, двух дочерей растить? Пенсия у тебя маленькая, колхозная, зарплата не ахти какая положена...
— А я же ещё по потере кормильца на девчонок получаю, — уточнила Семёновна, — совсем немного, но хоть какая-то, да прибавка...
Алексей Иванович откупорил бутылку, налил в два граненых стакана:
— Давай помянем мою Наталью и твоего Петра. Царствия им небесного! Оба помолчали. — Я ведь пришёл, Семёновна, не выпить и закусить, я решил посвататься к тебе. Как на это смотришь? Нравишься ты мне. И пироги твои нравятся.
Семёновна покраснела до корней волос... Она не ожидала такого поворота в разговоре:
— Я-то чё, вот что девчонки мои на это скажут? Уж шибко они отца своего любили...
— Я не тороплю тебя, Семёновна, с ответом.
— Не знаю, не знаю, Алексей Иванович. Какая из меня невеста в 50-то лет? И ноженьки у меня больные, изработанные.
— А мы тебя из сторожей уволим. Не будешь зимой в морозы свои ноженьки студить. Будешь возле печи сидеть да пироги с шаньгами стряпать. Я тебе, Семёновна, пуховую шаль куплю, чтобы голова после бани не мёрзла.
Алексей Иванович, в свои 60 лет немного располневший, был человеком правильным, обстоятельным. И денежка, видать, у него водилась. Пришёл свататься в новом бостоновом костюме, в белой рубашке, при галстуке. Как положено жениху.
Семёновна, когда услышала про пуховую шаль, призадумалась, давно мечтала о такой... Да и детей растить как-то надо, учить в школе, потом пойдут в техникумы, институты. Где же взять копеечку, чтобы вывести их в люди? Но, вспомнив о муже, она тут же ужаснулась таких мыслей. Вот ведь какова! Продалась за пуховую шаль! О Петеньке забыла... Но по утрам начала прихорашиваться, поновее платье надевала, когда заходила в контору по делам, где за директорским столом улыбался Алексей Иванович. А однажды объявила младшим дочкам:
— Девчонки! Меня вот директор сватает, как быть? Он богатый, а мы бедные. Поможет выучить вас. Что на это скажете?
Дочки в два голоса закричали:
— Не надо нам чужого дядьки! У нас свой папка был хороший!
— А этот чужой дядька обещал угостить вас шоколадными конфетами...
Девчонки на мгновение замерли: никогда шоколадных не пробовали, только карамельки — «подушечки».
И тут в дверь вошёл Алексей Иванович. Степенно поздоровался. Хорошенько вытер обувь о тряпку у входа и присел на табурет. Не спеша вытащил из портфеля кулёк конфет, протянул старшей девочке. Она взяла, сказала «спасибо», и сёстры ушли в другую комнату. Съели по одной конфетке. Однако старшая решила вернуть гостинец этому чужому дядьке. Малышка же горько заплакала — ей так хотелось конфет! Но сестра решительно вышла из комнаты:
— Нам ничего не надо. И вас тоже не надо.
И ушла к маленькой — вытирать её слёзы.
Семёновна взяла у растерянного Алексея Ивановича кулёк, высыпала конфеты в вазу, пригласив его попить чайку с этими конфетами, и тихонько сказала:
— Вот видишь, Алексей Иванович, не примут они тебя. Вот такие мои доченьки...
— Ничего, ничего, постепенно привыкнут. Я чаще буду заходить к вам в гости.
— Ой, не знаю, как и быть... Не знаю.
Семёновна всю ночь не могла уснуть. Всё думку думала. Она знала настрой дочек. А каково будет ей? Потерять любовь и ласку своих деток? На это она никогда не пойдёт.
И решила Семёновна познакомить Алексея Ивановича с соседкой Катей. Катя была помоложе подруги лет на пять. «Ноженьками» не страдала. Белокурая, симпатичная. Её муж погиб на фронте, оставив троих мальчуганов. Семье нужна мужская рука. «Может, они сойдутся с Алексеем Ивановичем? — размышляла Семёновна. — Он и пацанят приструнит. А то Катя жалилась, что младшие сорванцы уже и покуривать стали. Что поделаешь? Безотцовщина...»
Семёновна заранее предупредила Катю, что сегодня вечерком приведёт ей жениха. Катя прибралась в доме, ребятишек выпроводила играть на улицу, сама принарядилась. К столу тоже всё было приготовлено. И стала, волнуясь, ждать гостей.
Алексей Иванович прихватил бутылку «красненького», Семёновна же с порога произнесла как положено:
— Ваш товар, а наш купец, руку просит молодец!
И все вместе рассмеялись шутке-прибаутке. Выпили по первой стопочке, по второй, закусили. Катя угощала от души. Семёновна почувствовала, что жених и невеста приглянулись друг другу. Ей стало немного обидно, досадно. Но и виду не подала. Запела: «Как бы мне, рябине, к дубу перебраться, я б тогда не стала гнуться и качаться...»
Осенью молодожёны решили переехать в деревню. Продали Катину избу и дом Алексея Ивановича, двое младших ребятишек поехали с ними, а старший Виктор покидать город отказался, прописался в заводском общежитии.
Перед отъездом решили попрощаться с Семёновной, зашли к ней в дом. Катя стояла в новой каракулевой шубке и пуховой шали, улыбалась... Алексей Иванович протянул строптивым девчонкам хозяйки кулёк шоколадных конфет, тихо произнес: «Как же, Семёновна, я буду жить без твоих пирогов?»
...И тут Семёновна вынула из русской печи только что испечённый рыбный пирог, протянув его молодожёнам.

Лариса КАТАЕВА
Абакан