Баба Варя прогуливалась по ещё не оттаявшим дорожкам аллеи, вдыхала аромат весеннего воздуха, подставляя лицо, покрытое мелкими морщинками, весеннему мартовскому солнцу. В руке у неё был кусок белого хлеба, который она крошила подлетавшим к её ногам голубям. Они ворковали, склёвывали крошки, радуясь наступившей весне и скорому теплу. Для бабы Вари это было хоть каким-то утешением. Быть кому-то нужной — пусть даже этим божьим птахам, прилетавшим к ней за нехитрым угощением.
Она уже второй год жила в геронтологическом центре «Сосенки» — пристанище пожилых людей. Сюда её привёз сын, бизнесмен. Не было у него времени присматривать за стареющей матерью, вот и решил вопрос: «Да не переживай, мать. Там за тобой уход будет. Обеды, завтраки, всё по расписанию. Врачи опять же. А я что? Ты же знаешь, у меня минуты свободной нет, кручусь, как белка... Сделки, партнёры. Все давят, наседают, продыху нет, а у тебя здоровье, сама видишь, шалит. В общем, через неделю собирайся. Обещаю, будем тебя навещать... » Баба Варя всё понимала. Только верить не хотела, что это говорил сын, её Вадюша. Её кровиночка, Вадимка... Обмерла она от этой новости. Пытаясь сдержать слёзы, прерывисто задышала.
— Мать, давай только без этого... Нечего сырость разводить. Двадцать первый век на дворе, сейчас такие технологии, такие врачи. Я же тебя не куда-нибудь, а в элитный центр для престарелых хочу отправить. Ты знаешь, сколько я денег заплатил, чтобы тебя там устроить? — Вадим говорил по-деловому.
Перечить сыну не стала. Собрала свои вещички, а через неделю увёз он её на чёрном «Лексусе» в эти «Сосенки». Поначалу сильно тосковала. Потом пообвыклась. Соседка по комнате попалась благожелательная, общительная. Вдвоём повеселей. И уход хороший, грех жаловаться: телевизор, уют... Да только не то всё, не то... По дому скучала, по внуку, да и за Вадюшу сердце болело. Не такого она ждала на старости лет...
Геронтология, что за слово диковинное? Не понимала сначала баба Варя. Добрые люди подсказали, что это наука такая о старении. «Вот значит как, уже и наука старость изучает, да толку-то что. Ещё никто от этого никуда не девался,» — рассуждала Варвара Петровна. Была она заслуженным работником, ветераном труда. Некогда всеми уважаемая. Молодая... Красивая... Теперь же никому не нужная — баба Варя. Раньше, бывало, идёт по родному посёлку… Лёгкий июньский ветерок играет её кудрявой чёлкой, сбивает на глаза. Коса была аж ниже пояса. Подружкам на зависть. А как взглянет-то синими своими очами из-под чёрных летящих бровей. Как улыбнётся — не одно мужское сердце в пропасть летело... Теперь чего уж, остаётся собирать свои седые да реденькие волосы в пучок. Хорошо, что со вставными зубами сын помог, оплатил, а то дорогое сейчас это удовольствие. Соседки завидовали. Вот, мол, тебя сын как любит. Денег Вадим на мать не жалел, это правда...
Часто мысленно возвращалась баба Варя в своё прошлое. Вспоминала, как встретила будущего мужа Ванечку. Как провожал он её домой поздними летними вечерами. Как выбирали они самую длинную дорогу, чтобы подольше не расставаться и задержать время — минутки, секундочки своего счастья... Как шептал он: «Радость моя ненаглядная, Варюша, Варенька...» — и гладил её тёмные волосы, залитые лунным светом. Потом сыграли свадьбу, через год родился Вадимка. Как она была счастлива... Уехали в город на заработки, получили квартиру. Вадимку в садик определили. Завертелась, закружилась жизнь: работа, отчёты, дела. Так и пробежали годики. Вадимка школу окончил, потом институт. Девушку нашёл, женился...
Затем эта перестройка… Бизнес открыл Вадим, стал жёстким, резким. В общем, другим. И теперь баба Варя вглядывалась в прошлое: где, когда оборвалась ниточка, которая связывала мать с сыном? Упустила, недоглядела, времени не хватило... Горько теперь, жалко, а не повернуть время вспять, убежало оно, как песок, сквозь пальцы. «А может, жизнь такая? Всё встало с ног на голову. Сейчас ведь и не женятся, так живут. Детей рожать не хотят, для себя, говорят, пожить надо. А по телевизору-то что кажут... Не приведи господь. Может, отстала я, старая, не понимаю чего? — рассуждала бессонными ночами баба Варя. — Нет, не может быть такого, не то это, всё не то... » Вспомнила, как перед замужеством привела в отчий дом своего Ваню испросить родительского благословения. Как достала из-за шторочек бабка её, Настасья, образок старинный Спасителя. Провела крестное знамение перед склонёнными головами молодых. Хоть и было время советское, а пытались старики сохранять веру Христову, правда, таились.
Прожила Варя в супружестве со своим Иваном душа в душу. Слова он ей недоброго за всю жизнь не сказал. То ли благословение бабушкино помогло, то ли Бог хранил... А в последние годы стала баба Варя в церковь захаживать. Пока дома жила, не близко приходилось ковылять на своих больных ногах. Другой раз такси брала, чтобы на раннюю службу поспеть. Придёт, встанет в уголке у иконы Божией Матери и плачет, слёзы сами собой по щекам катятся. Наплачется вдоволь — и вроде на душе полегчает. Здесь, в «Сосенках», есть своя маленькая церковь в честь Варвары великомученицы. Частенько баба Варя туда приходит. Исповедоваться, причащаться старалась каждую неделю. С батюшкой познакомилась. Часто теперь молилась она и в тихой своей комнате. За сына Вадима, за внука, за невестку. За усопших родителей, за бабушку Настасью и за милого своего Ванюшу. Всех представляла, как живых, стоящих перед ней. Вглядывалась в их лица. Думала, как им живётся-то там?.. Вадима тоже пыталась к отеческой вере приобщать. Только отнекивался он. Говорил, что не до этого. Но упросила мать разрешения надеть ему крестик на шею, ведь крещён он был в детстве. И как благословение подарила маленькую иконочку.
Апрель был на исходе. Солнышко сильнее согревало землю, молодая трава начала пробиваться. Баба Варя всё чаще стала выходить на улицу, подолгу сидела на лавочке, гуляла по аллее парка. Рядом с основным корпусом центра началось строительство дополнительного помещения. Строили таджики или узбеки, баба Варя точно не могла определить их национальность. Бродя по дорожкам, слышала, как они переговаривались на непонятном языке. Иногда останавливалась невдалеке и наблюдала. Один из рабочих заметил её и обратился на плохом русском. Расспрашивал, как поживает, есть ли дети? Он был вежлив и почтителен.
Баба Варя вернулась к себе в комнату в растерянности. Рабочий из восточной страны рассказал ей, что у них большой грех отказаться от своего отца или матери. В обществе такой человек оказался бы презираем. На улицу не посмел бы выйти. Да и вовсе нет у них таких домов, куда отвозят доживать стариков-родителей. А у нас-то? Грех... Мы уже и забыли, что это. Всё смешалось. Слово «наглость» заменили на «расторопность», «любовь» — на «получение удовольствий», «счастье» — на «бери от жизни всё». Почему из нас смогли всё вытравить: православную веру, традиции, культуру. Почему же мы всё растеряли, как Иваны, не помнящие родства?
В эту ночь баба Варя долго ворочалась в постели — не уснуть. Рано утром зазвонил сотовый. Она встревоженно поднесла его к уху. Звонила невестка, Татьяна: «Варвара Петровна, вы только не волнуйтесь, Вадим вчера попал в аварию». Сердце бабы Вари ухнуло. «Только я прошу вас не переживать, — продолжил Танин голос, — с Вадиком всё в порядке, у него несколько царапин. Из больницы обещали выписать через пару дней. Он сам вам скоро позвонит». Баба Варя наконец-то смогла выдохнуть сдавивший её сердце воздух. «Наверно, только вашими молитвами Вадим живой остался, машина вдребезги», — голос невестки задрожал. «Живой, живой, слава Богу, живой, — всё твердила и твердила баба Варя. — Живой сынок-то, слава Тебе, Господи!»
Прошло четыре дня. Варвара Петровна подошла к окну — день был солнечный, и она собралась после вечернего чая посидеть на лавочке. Вдруг заметила, как к центральному входу подъехала незнакомая иномарка, из неё вышел Вадим. Ноги сами понесли мать к выходу. Как она много лет назад распахивала руки навстречу бегущему Вадьке, так он сейчас распахнул ей навстречу объятия. «Вадимка, сынок! Живой... Родненький мой, слава Богу!» — «Собирай вещи, домой поедем. Нагостевалась — и хватит».
Баба Варя вздрогнула, заглянула в глаза сына, они были влажными. «Мама, одна ты у меня. Ведь должно было тряхнуть, чтобы понял! Поехали, тебя все ждут... » Взгляд Варвары скользнул по набиравшей цвет молодой листве. По лучам солнечного света, озаряющего пушистые облака. Вдруг в бирюзе небес она заметила белого голубя — трепетание лёгких крыл. Варвара Петровна радостно заулыбалась: «Услышана я... Знать, простил Господь! Счастье какое! Услышана!..»

Надежда МИСЮРОВА
Курагино,
Красноярский край